Сказка о пухе

Весенними ночами в окна дома номер 42/2 влетает тополиный пух. Он кружится на лестничных площадках, перекатывается по ступеням, залетает в двери квартир, доводя до истерики помешанных на чистоте домоседок. Дети комкают его, как снег зимой. Аллергики надевают маски и боятся выходить из дома. Легко и свободно парят в тишине подъезда белые пушинки.

По утрам приходят сгорбившиеся уборщицы с просветлёнными опухшими лицами. Они давят пух грязными мокрыми тряпками, сваливают в длинные тяжи и бросают в страшные железные вёдра. Никто не знает, что случается с ним потом, но поговаривают, что на городских свалках нет-нет, да и проклюнется парочка вконец обнаглевших тополей.
Когда пушинки видят уборщиц, то начинают тихо-тихо шелестеть, зазывая сквозняк. И он приходит, подхватывая сотни невесомых комочков и спасая их от безжалостной расправы. Тогда пушинки пытаются спрятаться, залетая в вентиляционные отверстия, прячась в распределительных щитках, шастая по этажам на лифте вместе с рано встающими жильцами. Если сквозняк не обходит дом стороной, спрятавшихся пушинок становится всё больше и больше. Они толкутся в тёмных затхлых уголках, собираясь в плотные мягкие шарики.

В доме 42/2 нет кошек, которые прятались бы в укромных местах и выносили пух на солнечный свет. Шкафчики в подъездах старательно опечатаны, и на каждом стоит подпись усатого и толстого управдома Таисии Фёдоровны Дюбак. Долгие месяцы лежат взаперти попавшие в ловушку семена.

Но однажды, перед наступлением зимы, в этом доме появляюсь я.
Я прохожу по всем этажам с маленькой коробочкой от новогоднего подарка. Открываю все дверцы, срываю печати. Мне в лицо бьёт запах затхлости и прыскают сотни лежалых, но всё таких же воздушных пушинок. Я собираю их все в свою коробочку и несу в пустующую квартиру на девятом этаже.
Там, среди кучи старой электроники, грязных чашек и пыльных книг, я кладу коробочку с пухом, на стол и медленно открываю. Примятое сокровище чуть-чуть переливается в свете резкого осеннего солнца. Бережно, даже нежно выкладываю пух на большой латунный поднос, покрывая его тонким дрожащим слоем. Несколько секунд я смотрю на эту красоту, потом достаю из кармана маленькую жёлтую зажигалку, приближаю её к подносу и высекаю искру. 

Вспышка. 

На несколько секунд дому номер 42/2 становится тепло. И это тепло остаётся с ним, помогая пережить ещё одну невыносимо долгую, тёмную и жестокую зиму.